Как и все мои сверстники, в детстве я мечтал быть космонавтом. Сегодня над этим часто смеются – как будто мечта открывать иные миры и любоваться зелеными хвостами комет чем-то хуже желания делать карьеру в офисе или танцевать стриптиз в ночном клубе. Конечно, это были детские, детсадовские мечты – тогда же, я хотел стать летчиком, парашютистом, водолазом, продавцом мороженого, археологом или автогонщиком – а вовсе не журналистом, дизайнером или блогером. Впрочем, тогда еще никто из моих сверстников и не слыхивал о дизайнерах и блогерах.
У нас во дворе не было детской площадки с ракетой, но в соседних дворах их хватало. И мы барахтались вместе в одной песочнице, десантируясь туда по трапу нашего общего "космического корабля".
Сделанные из металлических прутьев, наши железные ракеты имели два яруса и соединялись с песочницей обычной железной горкой.
Забираясь в нижний отсек, мы обычно громко гудели, или издавали необычные «космические» звуки, имитируя работу фотонных, антигравитационных или каких-то других фантастических двигателей.
Затем мальчишки перебирались наверх, по железной лестнице и оказывались на капитанском мостике звездного корабля.
Сжимая в руках его воображаемый штурвал, мы обозревали Вселенную через круглые иллюминаторы, расположенные между металлических прутьев нашей полупрозрачной ракеты.
Размеры этих крохотных окошечек были рассчитаны на то, чтобы в них не могла застрять голова ребенка. Но мы видели через них не только пыльный двор, старые каштаны и тополя, развешанное на веревках белье и пенсионеров, забивающих «козла» на доминошном столике.
Нашим глазам открывались картины, вычитанные в ефремовской «Туманности Андромеды» и «Марсианских хрониках» Брэдбери – огненная феерия протуберанцев, более яркая и причудливая, чем цветные картинки, собранные на старом советском игрушечном калейдоскопе. А дворовые голуби и кошки превращались в инопланетные существа.
А позже, после очередного столкновения с воображаемым метеором, мы кубарем съезжали в песочницу по вечно ржавой железной горке, оставляющей рыжие пятна на нашей коричневой школьной форме. И оказывались в барханах бесплодных марсианских пустынь, которые к тому времени успели заждаться яблоневых саженцев, щедро обещанных им Никитой Хрущевым.
